Лестница грёз (Одесситки) - Страница 57

– Олька когда придёт?

– А зачем она тебе?

Лилька долго собирается с ответом, бабка не выдерживает: кушать будешь? Заикания как не бывало, лишь утвердительное мотание головой, без слов.

– Только с одним условием, Олька в магазин выскочила, сейчас придет – и за уроки. Не дёргай ее, договорились?

Моей бабушке больше всех нравилась Светка Баранова. Когда она проходила мимо балкона, бабка всегда звала меня:

– Как она идёт, прямо, как раньше нас учили. Вся такая чистенькая, гордая. Со вкусом девушка. Весь наряд подобран, как на картинке. А ты ходишь, будто за тобой кто-то гонится. Голова впереди, задница сзади. Сколько раз учила, что девушка должна нести себя, как хрустальную бесценную вазу. Головку вниз не опускать, только глазками посмотреть и увидеть кончики сосков. Тогда и грудь красивая вырастет, и стан стройным будет.

– Баб, что ты сравниваешь? Забыла, что у Светки папа тоже в Германии служит, он все и шлет оттуда. А мне кто пришлет? Потаскали бы они картошки с мое, посмотрели бы тогда на их походочку.

Бабка здесь же ретировалась от окна, вздыхая, а я радовалась: очередную атаку успешно отразила.

В душе я немного завидовала, но сдерживалась, вида не подавала и, когда девчонки набегали на Лилькину квартиру с новыми тряпками, старалась сразу улизнуть. Не хотелось мне мерить чужие шубки, платья, шляпки. Они могли часами возиться с этими шмотками, меняться ими, потом намажутся, как чучела, и идут красоваться перед военными училищами. Женихов искать. Женихи все больше из Азии и Африки, дети разных народов. Сколько их – не сосчитать. Шныряют повсюду. Иногда на остановке черно, в трамвай сквозь строй этих курсантиков не пробиться, гулять едут. Когда же они учатся?

У нас с Галкой поджилки тряслись, когда они лезли познакомиться. Черт знает, что у них на уме. Рога тая сразу начинала энергично жестикулировать, в ход шел великий и могучий, благо обучились в нашем дворе. Действовало, дрейфливых загорелых кавалеров как ветром сдувало. А на страшилку вроде «я сейчас патруль позову» никакой реакции. Видимо, усвоили, что на нашей 6-й станции Фонтана сколько ни горлань, ни одна милиция не услышит.

Нет, мы лучше с Галкой и Танькой в своих задрипанных пальтишках мотанём в горсад или в другие злачные места, если юл одно, в единственное кафе-мороженое на Дерибасовской. Там своё кодло, там собиралась настоящая одесская юная шпана, дети коммуналок и одесских трущоб с Молдаванки и Пересыпи. Никого не интересовало, кто твои родители и откуда ты сам. Главное, чтобы не выпендривался и не корчил из себя графа Монтекристо. Сколько у кого было денег, столько вынималось из карманов и сбрасывалось в общую кучу на кофе, фруктовое мороженое, поскольку оно стоило копейки, самое дешевое столовое вино, которое пили по очереди из горла. Здесь же крутились мальчики – форцари. У них всегда можно было купить жвачку, американские сигареты. Они демонстрировали заграничное шмотьё, которое нам было не по карману И это были не тряпки соцлагеря, а настоящие Америка, Франция, Италия. По доброте душевной фарцовщики могли дать примерить клёвый прикид. Этого мы с Галкой не делали никогда. Самое большее, что себе позволяли, так это подобрать пустую пачку из-под «Мальборо» и напихать в неё дешевых отечественных сигарет. А потом с форсом доставать небрежно из портфеля или сумочки, якобы что-то ища. Разыгрывали на публике понты.

Часто, сдвинув несколько скамеек, просто сидели, болтали, травили анекдоты, а если кто приносил гитару, то под нее орали блатняк, особенно попу лярна почему-то была песня про девочек Марусю, Розу, Раю и примкнувшего к ним Костю – Костю шмаровоза. Шмаровозами были довольно симпатичные молодые люди, одетые по последнему писку моды. По импортным транзисторам ребята ловили клевую музыку. Турция через свои трансляторы вещала непрерывно, через море она долетала без помех. Наши глушилки вражьих радиостанций музыку не трогали, забивали речевой эфир, неважно, о чем они болтали, какую бы чушь ни несли. Да мы и не слушали и не понимали.

Девчонки в этих компаниях делились на две категории: «да» и «нет».

Девочки из разряда «да» внешне ничем не отличались, но вокруг них всегда крутились мальчишки, которые за них платили, их провожали. У них дела были и с фарцой, и со шмаровозами, и взрослыми мужиками. От этих девиц мы с Галкой и Татьяной старались держаться поодаль, сами причисляя себя к девочкам «нет». Да и, по правде говоря, никто ничего особо не предлагал, считая, что не доросли еще до серьезных дел. Наслушались, пошлялись и шлендрайте домой в свои пустынные и тёмные фонтанские высылки.

Я шлендрала и ругала себя, что теперь так придется напрягаться, чтобы сделать уроки, и вообще, какого черта меня потянуло туда. Галке хорошо, она уже всё выучила, пока я мордовалась у мамы на работе. Теперь придёт домой, умоется и дрыхнуть будет. А у меня в тетрадях ещё конь не валялся, а столько задано. И еще КВН или «Кабачок 13 стульев» хочется посмотреть у Лильки по телеку, себе до сих пор не купили, да и денег лишних нет, к зиме что-то надо прикупить. А там к весне, купальник к лету, туфли к осени.

Бойкот дома продолжался. Костер вражды сначала тлел, затем, когда этот хлюпик, который тяжелее своей флейты в руках больше ничего не держал, подлил зловонного масла в огонь, забушевало пламя. Однако я чувствовала, мама и бабка готовы уже сдаться, подлизывались, заговаривали со мной. Но Алка сдерживала их порыв к обоюдному миру. Придёт с работы, нажрётся и разляжется на своей тахте, кроссворды разгадывает и молчит. А как мне хотелось есть. Кишки орут на всю ивановскую, а я терплю, держу марку. Опять забыла на ночь тайно купить себе булочку. Мама специально поставила вазу с фруктами ко мне на письменный стол, и они, подлые, ароматно пахнут, нету сил, слёзы и слюни текут, так мне себя жалко. Но рот на замке, закаляю характер. Внутренний голос: и кому это нужно?